Выпуск "KO" №27 от 15 июля 2004 года
Невзирая на лето, последняя неделя богата событиями. К примеру, визит президента Воронина в Москву увенчался одним значимым, но весьма неожиданным событием, само изложение которого многие поначалу восприняли, как опечатку. Президент подписал совместную декларацию евразийских стран (Россия плюс восемь стран СНГ), недовольных деятельностью ОБСЕ, чрезмерно, вплоть до “вмешательства во внутренние дела”, радеющей о демократии. Любопытно, что президент Воронин как бы выступил со своей особой позицией, но декларацию подписал общую. Посол России в ОБСЕ Бородавкин представил ее в штаб-квартиру ОБСЕ в Вене. Помнится, в новейшей молдавской истории фамилия Бородавкина всплывала еще один раз - ему одному “чудом” удалось избежать обливания кефиром, в то время, как послы ОБСЕ, представляющие западные демократии, остались беззащитными перед лицом юных национал-большевиков.
Демократия западная или восточная?
Почему Россия инициировала подписание декларации? Ее интерес понятен. России вовсе не нравится, что на пространстве, которая она привыкла считать своей территорией, ей кто-то указывает на необходимость соблюдения демократии. На этой неделе российские представители выступили концептуально по этому поводу. Министр обороны РФ Сергей Иванов в Лондоне, в отношении дела “Юкоса”, ясно заявил: “Демократия может быть западной, восточной и южной”. И призвал западных партнеров с этим считаться. Что такое западная демократия - знают все. “Восточная” - это, должно быть, российский вариант управляемой демократии. А, говоря о “южной демократии”, не режим ли Саддама Хуссейна имел в виду Сергей Иванов? Понятно, что при такой расплывчатой трактовке самого понятия “демократия”, сложно добиться понимания между сторонами, объединенными в ОБСЕ. Также, после подписания президентом декларации против демократизаторской деятельности ОБСЕ, возникает непраздный вопрос: какой все-таки вид (восточный или южный?) демократии подразумевал президент Воронин, выступив на прошлой неделе со своей знаменитой инициативой о демократизации?
Планы Козака и Белковского провалились.
Да здравствует план Бородавкина!
Понятно, что в Москве, во время встречи без галстуков, на стадии “ты меня уважаешь”, сидя по праву руку от российского президента, Владимиру Воронину было трудно противостоять обаянию своих евразийских коллег. Сказалась и привычка к субординации. Однако молодому грузинскому президенту все же удалось устоять. Что значит для Молдовы этот шаг? В сущности, подписав декларацию, она выступила против той части ОБСЕ, которая представлена западными демократиями. Хотя в переговорном процессе по приднестровскому урегулированию западные страны участвуют исключительно через ОБСЕ... О какой европейской интеграции может идти речь в таком случае? Молдова еще раз продемонстрировала Европе, и Западу в целом, свою непоследовательность.
Но есть и другой аспект. Всем, в том числе и представителям ОБСЕ, понятно, что единственная функция, которую организация в состоянии реально выполнять - это мониторинг. И то, не всегда. Любые попытки выйти за пределы этой функции блокируются чаще всего самой Россией. Достаточно вспомнить Саммит ОБСЕ в декабре прошлого года, когда Россия в лице своего министра иностранных дел просто покинула зал переговоров, недовольная позицией западных стран, настаивающих на выводе российских войск из Молдовы и Грузии, и не принявших результат сепаратных переговоров в виде “Плана Козака”. В таком случае, к кому и по какому поводу взывал президент Воронин, подписывая декларацию против “западной демократии” с евроазиатскими партнерами? Независимо от мотивов и обстоятельств подписания документа, сам этот факт, по мнению экспертов, достаточно серьезно ослабляет позиции Молдовы в вопросе приднестровского урегулировании, не говоря уже о процессе евроинтеграции.
“Республика 14-я армия”
Сюрприз на прошлой неделе преподнес и Европейский суд по правам человека. Все сходятся на том, что решение суда по многим параметрам можно охарактеризовать, как беспрецедентное. Должно быть, именно это побудило российский МИД обвинить одну из наиболее уважаемых в Европе организаций в политической ангажированности. Тем не менее. После четырех лет тщательного изучения дела, 16 голосами представителей разных европейских государств против одного российского голоса Россия была признана виновной не только в недостойных условиях содержания заключенных в Приднестровье, но и в политической, военной, экономической поддержке режима Смирнова. Также Европейский суд взял на себя ответственность за определение приднестровского конфликта как “молдо-российской войны”, что, безусловно, тоже беспрецедентно. Как, впрочем, беспрецедентен во всех отношениях и сам приднестровский конфликт. В объемном документе самому ПМР, как нелегитимному образованию, не отведено ни одного параграфа. Поэтому не случайно Приднестровье избегает переговорного процесса с Молдовой - тому есть серьезное обоснование. Похоже, и до Смирнова дошло, что у него нет не малейшего основания вести переговоры о какой-либо автономии. Но как скоро это дойдет до молдавских властей? И сумеют ли они “капитализировать” в переговорах с Россией то серьезное моральное преимущество, которое им предоставил Европейский суд?
В сущности, если говорить о войне между Россией и Молдовой, то Молдова 12 лет назад в первую очередь проиграла России информационную (вернее, пропагандистскую) войну. Созданные тогда стереотипы, до сих пор позволяют сохранять влияние на умы людей и управлять ситуацией как в Приднестровье, так и в самой Молдове. В этом контексте важно отметить, что Европейский суд не занимался морально-нравственным обликом Илие Илашку, как того кому-то хотелось бы. И это понятно, так как дело это изначально непродуктивное. Оценка его деятельности полностью зависит от угла зрения - те, кто получал информацию из молдавских и румынских информационных источников, видят в нем национального героя, борца за целостность РМ. Те, кто информировался в российских и тираспольских источниках, видят в Илашку террориста и убийцу. Европейский суд подошел к вопросу более монументально. В результате, решение этой судебной инстанции - без малейшего усилия с молдавской стороны - возвращает Молдове утраченные тогда в информационной войне позиции: из агрессора она переходит в разряд пострадавшей.
Пока непонятно, есть ли понимание этого в Кишиневе, но есть ясные сигналы, что в Тирасполе это хорошо понимают. Свидетельство тому - атака на председателя Хельсинского Комитета по правам человека Штефана Урыту, который до сих пор беспрепятственно посещал Приднестровье, а также на сами правозащитные организации в Приднестровье. Тираспольский режим сегодня больше всего боится информационного сквозняка и демократизации общества. Так как в результате свободного движения информации станет очевидно всем даже в Приднестровье, что режим существует только ради режима, но делает жизнь остальных людей невыносимой. Когда-то президент Путин метко назвал приднестровский режим “Республика “Шериф”. Сегодня очевидно, что Приднестровье вернее было бы назвать “Республика 14-ая армия”. Так как только присутствие 14-ой армии отличает Приднестровье от остальной Молдовы. В том числе присутствие и той ее части, которая была попросту перерегистрирована в приднестровскую армию. Похоже, понимает это и компания “Шериф”, уже зарегистрировавшаяся в Молдове.
“Насильно можно забрать, но нельзя дать”
Пожалуй, эта фраза, произнесенная на пресс-конференции Илие Илашку по поводу решения Европейского суда, сегодня в наибольшей степени отражает взаимоотношения Молдовы, России и Евросоюза. Что предпримет Молдова в сложившейся пикантной ситуации, у кого она попросит поддержку? В условиях молдавской демократии это зависит только от президента. Инициатива Воронина о Пакте стабильности и безопасности открывает благоприятные возможности для создания нового переговорного процесса с участием исключительно легитимных государств и быстрого разрешения конфликта. Но для этого Пакт должен стать не декларацией, а процессом. А от Процесса стабильности и безопасности для Молдовы до Процесса стабилизации и ассоциации в ЕС - рукой подать... Правда, вначале нам придется все же определиться с тем, какой тип демократии мы строим.
Демократия западная или восточная?
Почему Россия инициировала подписание декларации? Ее интерес понятен. России вовсе не нравится, что на пространстве, которая она привыкла считать своей территорией, ей кто-то указывает на необходимость соблюдения демократии. На этой неделе российские представители выступили концептуально по этому поводу. Министр обороны РФ Сергей Иванов в Лондоне, в отношении дела “Юкоса”, ясно заявил: “Демократия может быть западной, восточной и южной”. И призвал западных партнеров с этим считаться. Что такое западная демократия - знают все. “Восточная” - это, должно быть, российский вариант управляемой демократии. А, говоря о “южной демократии”, не режим ли Саддама Хуссейна имел в виду Сергей Иванов? Понятно, что при такой расплывчатой трактовке самого понятия “демократия”, сложно добиться понимания между сторонами, объединенными в ОБСЕ. Также, после подписания президентом декларации против демократизаторской деятельности ОБСЕ, возникает непраздный вопрос: какой все-таки вид (восточный или южный?) демократии подразумевал президент Воронин, выступив на прошлой неделе со своей знаменитой инициативой о демократизации?
Планы Козака и Белковского провалились.
Да здравствует план Бородавкина!
Понятно, что в Москве, во время встречи без галстуков, на стадии “ты меня уважаешь”, сидя по праву руку от российского президента, Владимиру Воронину было трудно противостоять обаянию своих евразийских коллег. Сказалась и привычка к субординации. Однако молодому грузинскому президенту все же удалось устоять. Что значит для Молдовы этот шаг? В сущности, подписав декларацию, она выступила против той части ОБСЕ, которая представлена западными демократиями. Хотя в переговорном процессе по приднестровскому урегулированию западные страны участвуют исключительно через ОБСЕ... О какой европейской интеграции может идти речь в таком случае? Молдова еще раз продемонстрировала Европе, и Западу в целом, свою непоследовательность.
Но есть и другой аспект. Всем, в том числе и представителям ОБСЕ, понятно, что единственная функция, которую организация в состоянии реально выполнять - это мониторинг. И то, не всегда. Любые попытки выйти за пределы этой функции блокируются чаще всего самой Россией. Достаточно вспомнить Саммит ОБСЕ в декабре прошлого года, когда Россия в лице своего министра иностранных дел просто покинула зал переговоров, недовольная позицией западных стран, настаивающих на выводе российских войск из Молдовы и Грузии, и не принявших результат сепаратных переговоров в виде “Плана Козака”. В таком случае, к кому и по какому поводу взывал президент Воронин, подписывая декларацию против “западной демократии” с евроазиатскими партнерами? Независимо от мотивов и обстоятельств подписания документа, сам этот факт, по мнению экспертов, достаточно серьезно ослабляет позиции Молдовы в вопросе приднестровского урегулировании, не говоря уже о процессе евроинтеграции.
“Республика 14-я армия”
Сюрприз на прошлой неделе преподнес и Европейский суд по правам человека. Все сходятся на том, что решение суда по многим параметрам можно охарактеризовать, как беспрецедентное. Должно быть, именно это побудило российский МИД обвинить одну из наиболее уважаемых в Европе организаций в политической ангажированности. Тем не менее. После четырех лет тщательного изучения дела, 16 голосами представителей разных европейских государств против одного российского голоса Россия была признана виновной не только в недостойных условиях содержания заключенных в Приднестровье, но и в политической, военной, экономической поддержке режима Смирнова. Также Европейский суд взял на себя ответственность за определение приднестровского конфликта как “молдо-российской войны”, что, безусловно, тоже беспрецедентно. Как, впрочем, беспрецедентен во всех отношениях и сам приднестровский конфликт. В объемном документе самому ПМР, как нелегитимному образованию, не отведено ни одного параграфа. Поэтому не случайно Приднестровье избегает переговорного процесса с Молдовой - тому есть серьезное обоснование. Похоже, и до Смирнова дошло, что у него нет не малейшего основания вести переговоры о какой-либо автономии. Но как скоро это дойдет до молдавских властей? И сумеют ли они “капитализировать” в переговорах с Россией то серьезное моральное преимущество, которое им предоставил Европейский суд?
В сущности, если говорить о войне между Россией и Молдовой, то Молдова 12 лет назад в первую очередь проиграла России информационную (вернее, пропагандистскую) войну. Созданные тогда стереотипы, до сих пор позволяют сохранять влияние на умы людей и управлять ситуацией как в Приднестровье, так и в самой Молдове. В этом контексте важно отметить, что Европейский суд не занимался морально-нравственным обликом Илие Илашку, как того кому-то хотелось бы. И это понятно, так как дело это изначально непродуктивное. Оценка его деятельности полностью зависит от угла зрения - те, кто получал информацию из молдавских и румынских информационных источников, видят в нем национального героя, борца за целостность РМ. Те, кто информировался в российских и тираспольских источниках, видят в Илашку террориста и убийцу. Европейский суд подошел к вопросу более монументально. В результате, решение этой судебной инстанции - без малейшего усилия с молдавской стороны - возвращает Молдове утраченные тогда в информационной войне позиции: из агрессора она переходит в разряд пострадавшей.
Пока непонятно, есть ли понимание этого в Кишиневе, но есть ясные сигналы, что в Тирасполе это хорошо понимают. Свидетельство тому - атака на председателя Хельсинского Комитета по правам человека Штефана Урыту, который до сих пор беспрепятственно посещал Приднестровье, а также на сами правозащитные организации в Приднестровье. Тираспольский режим сегодня больше всего боится информационного сквозняка и демократизации общества. Так как в результате свободного движения информации станет очевидно всем даже в Приднестровье, что режим существует только ради режима, но делает жизнь остальных людей невыносимой. Когда-то президент Путин метко назвал приднестровский режим “Республика “Шериф”. Сегодня очевидно, что Приднестровье вернее было бы назвать “Республика 14-ая армия”. Так как только присутствие 14-ой армии отличает Приднестровье от остальной Молдовы. В том числе присутствие и той ее части, которая была попросту перерегистрирована в приднестровскую армию. Похоже, понимает это и компания “Шериф”, уже зарегистрировавшаяся в Молдове.
“Насильно можно забрать, но нельзя дать”
Пожалуй, эта фраза, произнесенная на пресс-конференции Илие Илашку по поводу решения Европейского суда, сегодня в наибольшей степени отражает взаимоотношения Молдовы, России и Евросоюза. Что предпримет Молдова в сложившейся пикантной ситуации, у кого она попросит поддержку? В условиях молдавской демократии это зависит только от президента. Инициатива Воронина о Пакте стабильности и безопасности открывает благоприятные возможности для создания нового переговорного процесса с участием исключительно легитимных государств и быстрого разрешения конфликта. Но для этого Пакт должен стать не декларацией, а процессом. А от Процесса стабильности и безопасности для Молдовы до Процесса стабилизации и ассоциации в ЕС - рукой подать... Правда, вначале нам придется все же определиться с тем, какой тип демократии мы строим.
